Шесть лет назад. В 2012 году я ещё активно выступал. Меня уже тогда звали готовить соревнования – в Киров. Но я заболел тогда и не приехал. А в 2013-м всё получилось.

Я понял в какой-то момент, что мне спортивные выступления наносят достаточно серьезный психологический урон. То есть я не физически уставал на соревнованиях, а эмоционально. Потом это стало отражаться на здоровье. Пошёл обследоваться. Все возможные анализы сдал. У меня ничего не находили. А у меня температура 37,5 была целый месяц. Невропатолог сказал, что у меня терморегулятор «загнулся». Я пропил курс таблеток для мозга, меня отпустило. И я понял, что меня психологически замыкает на соревнованиях. Тогда я и решил, что пора завязывать. Ну и плавно-плавно переключился.

Тем более я всегда в постановке получал и даже до сих пор получаю точно такие же эмоции: я в предвосхищении чего-то, я готовлюсь к этому, я делаю свою работу, потом получаю какую-то отдачу.

Но я бы не сказал, что в подготовщики вообще большая очередь – что все только и ждут, что какое-то место освободится. Тем более, ты же не на ставке находишься на какой-то. Рынок фрилансеров, условно говоря. У каждого есть свой стиль, почерк. И организаторы выбирают любого. Но мне изначально было интересно, потому что я этим занимался на местном уровне регулярно.

И до сих пор я ночами не сплю, реально каждый раз переживаю, как мы справились, как назавтра спортсмены трассы воспримут. Променял одно на другое!

Скажем, да, стало.

В целом, надо понимать, что на международном уровне аккредитованных постановщиков трасс сейчас около десятка. Понятно, что организаторам нужна отдача: чтобы команда выполняла всё вовремя, никто не выёживался, чтобы не было задержек, чтобы качественно «раскладывали» трассы. Сейчас на Кубки мира не назначают кого-то конкретного именно за стиль. Сейчас ставят задачу – и надо успеть сделать к утру, например, четыре трассы разного характера. И если ты просто стабильно это делаешь, значит, ты молодец.
Новое веяние – разговоры о том, что постановщик должен быть из другой страны, отличной от места проведения соревнований. Просто, естественно, организаторам это накладно: приглашать иностранца, оплачивать его транспортные расходы. И поэтому пока все в основном местных берут, когда могут.

Через несколько лет поездок на заграничные старты я и на чужих конструкциях все щели знаю и всех местных рабочих. Я помогаю им. Они все знают меня. Я знаю все нюансы, какие замки и где висят, входы-выходы. И организаторам проще снова позвать меня, чем объяснять всё новому человеку.

По линии UIAA двое обычно. Например, я и Вася Терёхин, мы оба аккредитованы, лицензированы UIAA. Ещё с нами Сергей Борисов работает, у него тоже есть лицензия. Мы с Васей больше отвечаем за постановку трасс, за техническую часть, за выбор зацепок. Борисов больше у нас отвечает за ледовые элементы: бочки и какие-то ударные темы, большие рельефы. За стенку для «скорости». Ну и зона изоляции на самом деле тоже на постановщиках висит. Также как и размещение баннеров партнёров.
У нас есть помощники-аспиранты, без них справиться с таким объёмом работы трудно.

Сначала продумываем, как пойдут квалификационные раунды, по каким ниткам, где пойдут полуфиналы и финалы, обсуждаем с организаторами, может быть, у них есть какие-то идеи-предложения.

У меня такое профессиональное кредо: не люблю работать в паре с кем-то одновременно на вышке. Мы начинаем спорить и вместо того, чтобы, допустим, трассу ставить три часа, мы её ставим часов пять. Сначала все вместе продумываем, где бочки будут висеть, кубы всякие, макро-рельефы, микро-рельефы. Затем развешиваем их. После этого я люблю, когда один в люльку запрыгнул, поставил трассу, как он её видит, потом запускаем тестера, совместно обсуждаем и уже потом вместе корректируем.

Участников всегда надо удивлять чем-то новым, необычным, потому что стандартное меньше вызывает эмоций у спортсменов, меньше интереса. В ледолазании чаще бывает так, что «во всех непонятных ситуациях делай четверку». Я делаю всё для того, чтобы они не могли сделать четверку! Чтобы они не чувствовали себя вольготно, потому что они, когда садятся в четверку, начинают отдыхать, скидываться, это не так интересно смотрится, мне кажется. Плюс они начинают лезть в более наглом стиле. А у нас другая задача.

В прошлом году в Кирове мы девочкам сделали переход по огромным пирамидам. Они по ним никогда прежде не лазили. Это на самом деле очень сложно и требует хорошей техники.

Смотря снизу, участницы не могут такие конструкции просчитать. То есть ты думаешь: «Ой, тут пролезу, тут пролезу, тут ерунда», не понимая, как эти углы нависают. Ты подлезаешь и понимаешь, что, раз, у тебя тело под другим вообще углом, и там, где, ты думал: «Ой, вот тут ножки поставлю», ты этого сделать вообще не можешь.

В общем, участницы тогда напороли ошибок в одном достаточно сложном техническом месте. А надо было правильно поработать корпусом, ногами. Только две спортсменки сделали: Маша Толоконина и Вунсьон Шин. Вот она сделала, а следом другую ошибку тут же допустила и сорвалась. А остальные просто посыпались, оказались не готовы к новому для них техническому элементу. Надеялись просто на силу и на пресловутые четвёрки. А я заставляю их лезть ногами.

В ледолазании если постановщик делает чуть-чуть что-то не то, это всегда идёт в пользу рослых спортсменов. Всегда. То есть очень легко ситуацию повернуть в пользу рослых. И потом, естественно, получаем претензии со стороны коротких: «О-ой, это ростовой, это ростовой».

В скалолазании тоже, но в этом отличие ледолазания от скалолазания проявляется ещё ярче.

Есть инструменты. Ещё и инструменты у всех разные. И если кто высокий возьмёт ещё и длинный инструмент, он вообще недосягаемым становится. Прыжок, на самом деле, это вообще тренд сезона 2018 года. Раньше в трудности прыгать не было принято. В прошлом сезоне на всех этапах Кубка мира либо в полуфинале, либо в финале делали прыжок для парней. Причём такой прыжок, который никак не раскладывает, не влияет вообще на ситуацию турнирную. То есть он делается чисто для эффекта, чтобы спортсмены с отрывом двух рук-ног немножко в воздухе ножками поболтали, потому что всё всегда в ледолазании достаточно статично, в четверках, прижимистое.

В общем, никто не ставил задачу выявить самого прыгучего или самого проворного. Но если это приживется, то в дальнейшем это ещё будет больше использоваться на другом уровне. Просто пока спортсмены не тренируют прыжки в большинстве своём. И они не могут их делать на хорошем уровне. Они боятся. Боятся оказаться в воздухе без точки опоры.

И их понять можно, это опаснее, чем в скалолазании. Кошки, инструменты, всё острое. При неудаче можно и самому травмироваться и других, особенно если на тренировке.

Если это поддержат со стороны. Я тоже со зрителями некоторыми общаюсь. Они говорят, что это тоже добавляет динамики.

Да. Когда-то и 12 минут на шпорах лазали, и 10. А сейчас, в принципе, редко, когда на финалы даже отводят больше 8-9 минут. В прошлом году в Китае мы давали 10, и то было муторно. Но там просто гигантский скалодром, они бы там за 9 минут даже не имели шанса долезть до топа. А это уже не так эффектно. В итоге получилось красиво, они закончили трассу, и пара человек даже долезла до финальной звезды. Зрители порадовались.

В Кирове скалодром пониже, там мы даём меньше времени. Нужно заставлять участников работать – чтобы им некогда было отдыхать и «скидываться».

Сейчас качественный прорыв произошел в течение последних трёх лет благодаря, в частности, Андрею Варваркину. Они очень сильно продвинули рынок железа. Именно спортивного, профессионального железа. Сейчас ледолазы могут позволять себе дерзкие движения на очень плохих зацепах, которые мы раньше себе не могли позволить. У них сейчас ноги просто в любое место втыкаются, как в масло.

Сейчас, в целом, всё стало чуть по-другому. Легче стало работать на плохих зацепах, и при этом зацепы не поменялись. Зацепы сейчас все старые, ничего нового нет. И они очень легко ломаются, постоянно у меня какие-то прецеденты или какие-то шансы на прецеденты. Трассы стало ставить намного сложнее, потому что ты стоишь и, ковыряясь, убираешь… И ты знаешь: «О, вот эту зацепу сломают через пять человек, вот эту зацепу первый же сломает, эту двадцатый сломает, эта вообще там никак не работает».

Изменилось железо, с которым лазают. Оно намного жёстче. Изменилась геометрия молотков. Они сейчас стали как гвоздодёры. Тупо зацепки ломаются по швам. То есть если пять лет назад зацепка не получала такой нагрузки от спортсмена, потому что молоток был другой геометрии, и меньше было нагрузки, сейчас геометрия молотка изменилась и требования к зацепкам выросли. А сами зацепы остались прежними.

В России мы используем российские зацепы Top Point. Серия с металлическими пластинами называется «Интеллект». К ним, конечно, вопросов нет, но всё остальное вызывает большие-большие сомнения. А вот с 2019 года Крюконоги выпустили первую партию стальных зацепов. Очень прочных, почти вечные. Мы их впервые испробовали на Чемпионате Мира в Москве. Мне очень понравились. Затем мы их привезли в Китай. Там уже народ меньше удивлялся, но зацепы реально крутые. Жаль пока форм мало, но за ними явно будущее. Я считаю, что надо в ледолазании наводить порядок с зацепами, делать их более практичными, не ломкими, чтобы они оставались одинаковыми для всех. У нас реально неравные условия. У нас первые лезут либо по хорошей, либо по плохой. Потом она к 10-му-20-му участнику кардинально меняется, становясь либо плохой, либо хорошей.

Мы рассчитывали, что тут будет тяжело, а становится легко. Где, как мы думали, будет легко, уже стало тяжело… И вообще всё иначе, потому что зацепы постоянно меняются. Это лотерея.

Они есть, но не будешь же постоянно менять. Понятно, если сломалась, это вопрос однозначный – пошли, поменяли и всё, полезли заново. Ну, там, перестартовку получил участник. Но там, где зацепка «нарабатывается», 10-й участник уже не борется, а легко лезет. Теперь так.

Конечно, на вертикальной стенке, на первой части, либо на каких-то пологих рельефах мы ставим зацепы, которые требуют аккуратной техничной постановки инструментов. На больших нависаниях эти зацепы уже не работают. Их использовать просто опасно. Там, конечно, ставишь более удобные зацепы. Поэтому ты имеешь в арсенале и, так называемую, серию потолочных зацепов, и серию «плохих» зацепов для вертикальных стенок. Конечно, кое-что хотелось бы немножко изменить… Но пока никто не хочет это реализовать. Рынок очень узкий. Потому что на самом деле производство зацепов – дело хорошее, но, чтобы поставить на поток, нужен стартовый капитал, завлечь работников. А чтобы это как-то отбить, помимо просто там каких-то эмоциональных радостей, нужны покупатели зацепок, а рынок узкий.

Я к этому на самом деле отношусь негативно. Да, наверно, спортсменам это удобно, что он приезжает и все зацепы знает, он нумерует их. И, рано или поздно, мы придём к этому – к Олимпийским играм, когда у нас будет всё на высоком уровне. Не вот такие вот зоны изоляции, хер пойми какие там палаточки надутые. Всё будет серьёзно, будут серьёзные призовые, будут серьёзные конструкции. Международный олимпийский комитет и спортсмены профессионалы будут не то, что там три месяца потренировались и поехали. А будут круглосуточно работать в этом режиме. Понятно, тогда надо будет уже подходить профессионально к этому вопросу и скорее всего международный олимпийский комитет скажет: «Нас не волнуют ваши правила, ваша психология, вы должны лезть 4 минуты и не больше».

Потому что посмотрите на другие виды спорта. Вон фигурное катание, они раньше по 5-6 минут танцевали, а сейчас вон 2,5 и всё, закончили. Никому не интересно. А в ледолазании 8 лезет, и ещё 4 минуты он выходит, привязывается, стоит там что-то морщится, продумывает. По итогу выступление 15 минут длится. Такое невозможно на олимпийском уровне. Нас прижмут к ногтю, скажут: «4 минуты. Делайте, что хотите. Должны меняться один за одним». 15 секунд рекламная пауза. Всё. При этом лезть должны будут не 10 метров в высоту, а, как и раньше, порхать 25 на трудность.

Понятно, трудность изменится кардинально, если мы к этому придём. То же самое будет в скалолазании. Они уже практически к этому подошли. В скалолазании уже 6 минут контрольное время в финале. В квалификации, по-моему, до 4х уже опускают. Они сейчас в скалолазании вон лазят даже без магнезии. Они привязались и погнали. Если рукой тряхнул где-то, всё, ты уже проигрываешь по времени. Ледолазание это тоже ждёт.

А пока… У нас такой ещё вид спорта, по фану, аутентичный, со своими приколюшками, поэтому я думаю можно без этого пока обойтись. Пока.

Ну, в первую очередь, конечно, я считаю, оно должно соответствовать своему названию (смех) максимально.

Не, его, по-хорошему, конечно, надо переименовывать, так же, как и скалолазание. На международном уровне нет понятия скалолазание. Есть спортивное лазание. По крайней мере в международном формате. Там вопрос, «а где у вас скала?», уже отпал. Чтобы в ледолазании не было таких вопросов: «А где у вас лёд?», оно должно называться спортивное зимнее лазание.

Не надо смеяться. Мне нравятся тренажёры в Рабенштайне, во Франции, там на конструкции намораживают, пусть не рабочий, лёд, но как визуализация он работает хорошо. А к «скорости» вообще вопросов нет. Там безо льда никак.

Тем более, когда на заднем плане у тебя какие-нибудь заснеженные Альпы, везде снежок, снежок… Ну оно так, знаешь, навевает, что это зима и ледолазание. А когда ты находишься где-нибудь… В том году проводили кубок мира в Пекине. Там снега нет, льда нет, на улице +5, по скалодрому, внизу асфальт… Ну, там не понять, что это такое вообще было.

Да, ну не обязательно холодно… Просто снег должен быть в кадре. Лёд должен быть. Хоть в каком-то виде. Чтобы не возникало вопросов, а что за зимний вид спорта тут какой-то странный.

Если вопрос о смене поколений, то в России с этим как раз-таки, мне кажется, лучше, чем на мировой арене. В принципе, у нас сейчас есть большое количество ребят молодых, которые, как раз, пока что и заполняют основную массу участников национальных соревнований. И многие из них показывают себя очень хорошо. Понятно, что большинству действительно не хватает ещё опыта, там, психологической подготовки. Но с точки зрения физической формы это многообещающие ребята в большинстве своём. Я думаю, что если наша экономическая и политическая машина не даст сбоя, то эти ребята достаточно скоро выйдут на хороший международный уровень.

Да у нас регионов, если честно, недостаточно. Киров – это центрально, там есть хотя бы какая-то система. Мне кажется, системно больше ни в одном регионе не работают. То есть, когда лет 10 пройдет и сменится поколение организаторов или спортсменов, тогда уже можно говорить о системе. А в целом тенденция, на мой вкус, больше имеет деградационный показатель. Хотя есть, повторюсь, спортсмены у нас в регионах сильные, перспективные для мирового уровня.

Нет поддержки государства, нет ни технической базы, ни спортивных школ, ни зарплат, ни поддержки на выезды, на соревнования. На эмоциях люди изначально развивали ледолазание. И получали свои эмоции. Когда эмоции закончились, всё закончилось. Тюмень тоже всё уже, я считаю, практически стирается. Москва пока барахтается. Но я бы не сказал, что системный подход есть в Москве. Там чуть-чуть загнуть условия, и всё, Москва тоже, исчезнет.

Около двух лет назад я попал на мастер-класс по хлебопечению. Меня зацепило, и я начал заниматься этим на любительском уровне. Дома у себя пеку, делаю хлеб на закваске, угощаю друзей, знакомых, сам постоянно употребляю, что, безусловно, отразилось на моём лице. (смех)

Я не хочу из этого делать бизнес, но мне интересно заниматься многими кулинарными, как сейчас модно говорить, крафтовыми вещами. Я многие вещи делаю дома. Из того, что ещё бы я освоил. На начальном этапе производство домашнего вина из настоящего винограда. Сейчас я к сыроварению перехожу, сыроделию… Хочу сыры научиться делать. Это не ради бизнеса. Но для себя и для семьи.

Готовя вино, там ещё что-то делая, можно зарабатывать на жизнь. Я это уже знаю и для себя это держу в голове… И если в этой жизни что-то пойдет не так… Или наоборот, всё пойдёт так! То этот день настанет. А пока я могу не только тренировать ледолазов и ставить трассы, а просто печь хлеб и кайфовать.