Эдди Фоук – труженик медийного фронта. Один из тех, кто своими руками делает скалолазание видимым! Для развития спорта нынче мало круто лазать – надо уметь это показать. И творческий союз спортсменов и фотографов рождает подлинное искусство. Эдди, определённо, заслужил своё место в пантеоне скалолазных фото-богов. Он приходит на скалолазную арену среди первых, а уходит одним из последних. Его кадры чаще всего украшают официальные материалы Международной федерации скалолазания. Это интервью мы планировали уже давно, но только в этом сезоне у Эдди получилось выкроить на него время между бесконечными съёмками. Так что мы воспользовались возможностью расспросить его о суровых буднях профессионального скалолазного фотографа!

— Опиши свой обычный день во время Кубка мира?

На Кубке всё, конечно, очень по-разному во время квалификации и в финалах. Я стараюсь приходить на место соревнований минут за 45-60 до начала, потому что я хочу войти в ритм, подключить компьютер, зарядку, жёсткие диски и всё остальное подготовить. Я проверяю, чтобы камера была настроена на нужный формат съёмки, и чтобы карточка памяти не была забита лишними изображениями. Потому что, как только я начинаю снимать, нужно, чтобы в любой момент, когда мне понадобится, всё было на месте и готово к работе. Когда всё установлено, я иду к организаторам и уточняю у них, как будут проходить трассы, как будут по ходу двигаться спортсмены и т.д. Обычно я сам предугадываю такие вещи, но всё же сверяюсь с ними, чтобы убедиться, что не ошибся.

Международные соревнования во многом похожи, так что я стараюсь зацепиться за что-нибудь интересное: предсказать возможные места, где может случиться прыжок, или где человек может сорваться. Потом уже с этой информацией я рассчитываю место, куда мне нужно встать, чтобы поймать наиболее удачный кадр в движении. Ну, а дальше начинаются старты. Конечно, место в течение дня приходится менять много раз; так как выбранное поутру может оказаться не таким уж удачным: или солнце будет мешать, или окажется, что я сам ошибся в выборе точки. Бывает, что-то интересное происходит совсем в другой стороне, тогда приходится разворачиваться, подыскивать удачный угол и снимать уже, как получается. В дни квалификации я стараюсь сфотографировать каждого участника хотя бы дважды на обоих маршрутах. Разумеется, часто получается намного больше, чем пара снимков.

Обычно всем хочется сфотографировать Якоба, Янью, Томоа – людей их уровня. Здорово, что мы можем их снимать, конечно, но для меня ещё важно поймать в кадр ребят, для которых эти соревнования, возможно, первые и последние. Cкажем, они проделали весь этот путь из Бразилии только ради того, чтобы попасть на Кубок. Так что я стараюсь фотографировать всех участников хотя бы 3-4 раза за каждый раунд, особенно, когда они длятся по 6-7 часов.

Затем я делаю перерыв и начинаю перекидывать фотографии на ноутбук. Фотографии эти я не просматриваю; ну, может, выложу одну в Инстаграм, а потом возвращаюсь и продолжаю съёмку до конца дня. Когда с этим покончено, я обычно сажусь и быстренько сортирую фото. Отбираю кадры для IFSC: им нужно что-нибудь незаурядное, может, быть кто-то дважды добрался до топа, или сделал что-то невероятное. В итоге, я отдаю международной федерации около полудюжины фото для их медиа-платформы, а потом уже делаю всё для себя: готовлю материал для The Сircuit Сlimbing, парочку кадров для 5.10 и для других клиентов, которым они могут быть нужны. В то же самое время, я заряжаю устройства и готовлюсь к следующему раунду. И всё начинается сначала.

В дни финалов на скорость всё заканчивается примерно в 10 вечера, после церемонии награждения. Затем я быстренько пакую технику и иду поесть, потому что днём времени хватает только перехватить чего-нибудь по-быстрому. Пока ем, я и мозгам даю немного перезагрузиться, потому что, когда у меня голова забита всеми этими фотографиями, тяжело сосредоточиться на чём-то ещё. Затем я валяюсь в кровати часов до 2 ночи с ноутбуком на коленях, редактирую фотографии в спокойном режиме. Мне удобнее делать это в кровати, когда я вот-вот провалюсь в сон, потому что это подстёгивает меня продолжать. Около 1:40-2:00 ночи я ложусь спать, чтобы утром снова встать и работать.

Полуфиналы начинаются завтра (интервью записано во время этапа Кубка мира в Шамони – прим. ред.) в 10 утра, так что я буду на месте уже около девяти. Утренняя рутина повторяется снова и снова. В дни финалов и полуфиналов немного попроще: участников становится меньше, а промежутков между раундами – больше. И тогда я успеваю больше поработать непосредственно на месте соревнований, не уходя домой. Ну а потом я обычно ещё 2-3 дня после тура редактирую фотографии. Ты, наверное, заметила, что многие загружают кучу фотографий на фейсбук и в Инстраграм, причём довольно быстро, я же публикую всего несколько штук, потому что на фейсбуке отдельные альбомы для каждого спортсмена я делаю не сразу. Сначала я раздаю фотографии IFSC, 5.10 и другим, только потом я могу загружать материал на фейсбук. Моя работа, по сути, заключается в том, чтобы в первую очередь обеспечить снимками клиентов, которые мне платят, а потом уже поделиться ими с остальными.

Ну и ещё в перерывах между соревнованиями я переезжаю с места на место, потому что этапы Кубка мира проходят в разных частях света. Так что я заряжаю все устройства, редактирую в самолёте, прибываю в новый город, продолжаю редактировать там и загружаю какую-то часть в сеть. Так что, да, этап Кубка мира обычно длится неделю, и за эти семь дней у меня бывает один выходной. Обычно есть ещё день до начала соревнований, когда все проходят регистрацию, устраиваются. У меня появляется возможность присмотреться к спортсменам, увидеть их настрой. Так, если Кубок начинается, например, в понедельник, я работаю в пятницу, субботу, воскресенье, понедельник, вторник, среду. В четверг я в дороге, а потом неожиданно наступает очередная пятница.

— Да, пожалуй. Ты ещё печатаешь журнал?

Сейчас нет. В будущем – возможно. Когда я занимался журналом, я весь горел этой идеей, потому что всю жизнь читал журналы о скалолазании и альпинизме. В Новой Зеландии много хороших скалолазов. А так как я рос в эру, когда интернета ещё не было, всю информацию можно было достать только из журналов: все статьи и фотографии были там. Я соревновался сам с собой, читая все журналы о скалолазании, до которых только мог дотянуться. Но там было очень мало информации о реальных спортсменах, больше про аутдор. Это тоже важно, разумеется, но лично мне всегда были интереснее соревнования, и я хотел побольше узнать о людях, которые принимали в них участие. Когда я начал ездить на Кубок мира и знакомиться со спортсменами, я подумал: «Кто-то должен о вас написать, ребята. У вас очень интересные истории». Я подумал, что все поклонники скалолазания только выиграют, если у них появится доступ к такого рода, более личной, информации.

Но, что ж, это всё занимало очень много времени, а денег с журнала я не зарабатывал, даже немного терял. Но как документ он для меня очень важен. Я бы хотел снова этим заняться, но в моей жизни должно быть больше порядка, чтобы я смог себе это позволить. Так что я пока работаю с сайтом, публикую статьи там. Потому что с сайтом мне не приходится волноваться о печати и распространении тиража. Знаете, когда я начал заниматься журналом, у меня не было в этом опыта, и мне пришлось многому научиться. Я выучился дизайну и основам расположения информации в печатном издании. Я начинал работать с нуля, и это занимало колоссальное количество времени. Так что, когда я организовал The Curcuit, я стал фриланс-фотографом. Так я ощущал меньше давления, чем люди, работающие в офисе, и времени на разные штуки оставалось больше.

Так что да, я непременно хочу делать это снова. Вопрос только когда? Я считаю, что физические копии материалов очень ценны, потому что виртуальные исчезают мгновенно. Бытует мнение, что если однажды загрузить информацию в интернет, она останется там навечно, но это не так. Как только на страницу перестают кликать, её всё сложнее искать и находить, и это удаётся только тем, кто чрезвычайно мотивирован и знает, куда заглянуть. А печатное издание всегда будет лежать на журнальном столике. Поэтому я точно вернусь к этому формату когда-нибудь. Я, ведь, буквально написал статьи на целый новый выпуск, но так и не напечатал его, слишком много дел навалилось.

— Давай поговорим о чём-нибудь более приятном. На протяжении всего года ты проводишь время среди скалолазов: заводишь знакомства, наблюдаешь за ростом мастерства своих моделей… Что изменилось за последние шесть лет: какие-нибудь новые течения или тенденции, которые ты заметил?

Самое глобальное изменение в скалолазании, которое я заметил (и оно произошло больше шести лет назад), заключается в том, что теперь мы видим его плоды. Все такие сильные, очень сильные, но теперь этого недостаточно, чтобы быть хорошим скалолазом. Нужно быть сообразительным, последовательным, технично двигаться. А раньше, взять хотя бы лазанье на трудность, маршруты были сложными, но на них были устойчивые зацепки, например. И если вы были, к примеру, такими гигантами, как Джен Ким или Рамон Хулиан Пигблан, вы могли подняться высоко и сделать это отлично. Но теперь маршруты менее безопасные, приходится постоянно быть в движении, нельзя остановиться, чтобы отдохнуть. Нельзя совершать ошибки, которые раньше прощались, потому что теперь они дорого обойдутся. Так что, я полагаю, соревновательное скалолазание стало более рискованным. Не в смысле рискованным для жизни, но риск потерпеть неудачу выше. Приходится рисковать большим. Например, Анак Верховен пришлось побороться и в этом и в прошлом году, и теперь она очень боится ошибиться, и именно поэтому она ошибается. Мне кажется, скалолазание теперь больше ориентировано на движение, потому что требуемый для участия начальный уровень силы колоссален. Нужно быть очень сильным. Потом ещё нужно уметь хорошо двигаться. И в этом японцам нет равных, потому что они максимально концентрируются на гибкости и подвижности, и это делает их сильнее словенцев, австрийцев, русских и всех остальных. Они поднимаются на уровень выше, благодаря тому, как они двигаются. Забавно говорить, что скалолазание, как вид спорта, стало больше зависеть от движения, но так оно и есть. Не то, чтобы оно стало меньше полагаться на силу, потому что сила всегда важна, но на ней одной не вытянешь.